Структурализм зарождается на Западе во второй половине XX в. Предпосылки возникновения структурализма: техническая революция привела к возрастанию престижа инженерных профессий и падению престижа гуманитарных наук, в том числе и филологии. Роль же лингвистики, напротив, возрастает, она становится теоретической дисциплиной с выработанной методикой, которая начинает применяться в самых разных областях. Так, Леви-Стросс применяет лингвистические методы в антропологии, а затем эти методы начинают распространяться и в лит-вед-ии. Таким образом, лингвистика становится образцом для структурализма в лит-вед-ии.
В первую очередь структурализм в России связан с именем Юрия Михайловича Лотмана, который возглавлял кафедру русской литературы в г. Тарту (Эстония). Согласно структурализму, язык – это знаковая система, поэтому с этим тесно связано понятие «семиотика». Благодаря Лотману складывается Московско-Тартусская семиотическая школа.
Суть структурализма заключается в том, что считается, что все виды искусства устроены как язык, т.е. они имеют в своей основе некоторую структуру, систему, некоторые внутренние правила, которые управляют каждым искусством и позволяют автору создавать то или иное произведение. Структура имеет системный характер, т.е. изменение одного из ее элементов (персонажа, события, явления) ведет к изменению всех элементов. Все элементы взаимосвязаны, каждый элемент системы является таковым благодаря другим элементам. Связь элементов может быть нарушена при удалении/добавлении чего-либо, при этом все целое меняется.
Хотя структурализм перенял некоторые черты у форм. школы, различиях в их взглядах очевидны. Во-первых, структурализм не признает историчность литературы. Во-вторых, если форм. школа занималась исключительно формой, а не смыслом, то для структурализма на первый план выходит проблема формирования смысла. Структурализм предполагал, что каждый элемент в произведении имеет собственное значение, что дает возможность сравнивать их и, главным образом, противопоставлять. Анализируя смысл произведения, мы вскрываем смысловую ткань.
Например, во многих произведениях есть различные пространственные зоны: деление на замкнутое (дом) и незамкнутое, открытое (все остальное). Замкнутое и открытое пространство противопоставлены друг другу на уровне смысла, а не формы. Каждая зона наделяется определенным значением: дом может восприниматься как сосредоточение любви, семейных ценностей, защищенности (Толстой) или, наоборот, дом как сосредоточение негативных вещей (Достоевский). Еще одно смысловое противопоставление: город-деревня. Для Маяковского все ценности связаны с городом (рабочий класс, прогресс), деревню он воспринимает как консерватизм и отсталость; для Есенина же деревня – оплот нравственной чистоты, близости к природе, а город, прежде всего, ассоциируется с кабаком – местом разврата, нравственного падения.
Структуралисты открывают значение соотношения этих противопоставлений. Российский структурализм в лице Лотмана давал смягченные идеи, его занимал вопрос анализа книг, он исходил из следующего: литература создает образ действительности, воспроизводится реальность, но не так, как в 19 в. Воспроизводится человек, быт. По Лотману каждый автор имеет свой взгляд на мир и когда он воспроизводит жизнь в произведении, видно, как он структурирует жизнь.
В 80-х гг. структурализм уходит в прошлое. Но во Франции усилиями некоторых структуралистов (например, Барта) на смену структурализму приходит постструктурализм (деконструктивизм). Основные положения: отрицание существования бессознательных глубинных структур, понятие интертекста – каждый текст не чисто авторское творение, т.к. в нем сознательно или бессознательно присутствуют другие тексты, следовательно, если ни один текст не может быть авторским, то значение автора как творца сильно принижается, его замысел отрицается. Юлия Кристева считает, что мы не можем говорить об авторской индивидуальности, т.к. и наше сознание представляет собой большой интертекст – в нем не только наше впечатление, но и впечатления, основанные на традициях, на которых мы воспитаны. Таким образом, в интертексте авторская индивидуальность растворяется вообще.